Модель и кутюрье - Страница 14

Софи улыбнулась — просто, немного застенчиво, безмолвно говоря, что теперь станцевала бы с ним с огромным удовольствием. Поняв ее и обрадовавшись, Филип приблизился и без слов протянул руку.

Когда они прошли к эстраде и его ладони легли на ее талию, когда Софи сама обвила руками его шею, ей показалось, что настал конец света, что мечтать больше не о чем, что сбылось все самое заветное.

Вассон с легкостью повел ее в танце, и следовать за ним, повиноваться ему было крайне приятно.

— Ты потрясающая, Софи, — прошептал он ей на ухо.

«Ты тоже» — рвалось у нее из сердца, но губы лишь растянулись в улыбке.

— У нас впереди еще сотня таких вечеров, уйма побед, море радости, — сказал Филип, опять порывисто прижимаясь щекой к ее щеке.

Софи кивнула, закрывая глаза и мысленно моля судьбу о том, чтобы именно так все и вышло.

4

Для Кетлин этот праздник, к которому она готовилась так долго и основательно, обернулся сущим адом. Умело заигрывая с каким-то французом, демонстрируя ему наполовину обнаженный бюст, она глушила в себе гадкие, рвущие душу на части чувства.

Софи Лоринг не понравилась ей в первую же секунду. Слишком уж естественной и открытой, а потому чересчур привлекательной и невинной она выглядела. Слишком восторженно смотрел на нее Вассон, слишком запросто и с чрезмерным удовольствием общались с ней все вокруг, в том числе и остальные девочки.

Это настораживало. Сигнализировало об опасности быть безвозвратно отодвинутой на задний план.

Так оно и вышло. Талант Софи, приводящий известного кутюрье в неописуемый восторг, засиял так ярко, что о достоинствах Кетлин все позабыли.

До появления Софи в Доме моды Вассона Кетлин считалась не самой лучшей, но отнюдь и не худшей моделью. В один прекрасный день она мечтала стать первой, оттеснив всех соперниц, главным образом Лауру Росси.

В итальянке, с ее резковатой, несколько хищной, а потому примечательной красотой, Кетлин, по сути, и не видела соперницы. Просто та начала работать с Вассоном несколько раньше и отличалась большей пронырливостью. Особой артистичностью не обладала, хотя в свои двадцать три успела сняться в рекламных роликах для нескольких известных парфюмерно-косметических компаний «Ревлон», «Буржуа», «Люмине», а еще для каталога «Эспри».

Кетлин была на год моложе и страстно мечтала о славе. До недавнего времени в ней жила уверенность в скором осуществлении своей мечты. Ей хотелось, чтобы люди во всех уголках земного шара, разглядывая ее фотографии в журналах и просматривая рекламные блоки в перерывах между телепередачами, любовались ее прозрачными, как лед, глазами, блестящими черными волосами, стройной фигурой, длинными ногами.

Она хотела, чтобы, встречая на улицах Парижа, Лондона, Милана, Нью-Йорка, Берлина, Вены, Праги и других городов, прохожие узнавали ее, останавливались и в изумлении и восторге раскрывали рты. В мечтах она плавала на роскошных яхтах, лениво перебирала длинными тонкими пальцами поблескивающие загадочным блеском украшения с бриллиантами, общалась как с друзьями с известнейшими людьми планеты.

Но главная ее задача состояла в покорении сердца Филипа Вассона — мужчины, отвечающего всем ее требованиям, представляющего собой идеал спутника жизни. Он был богат, талантлив, знаменит, привлекателен, мужественен. Его уважали, к нему прислушивались, с ним водили знакомства сливки общества. Филип Вассон — она была убеждена в этом — мог сделать ее поистине счастливой.

К реализации своего замысла Кетлин подходила со всей осторожностью, действовала хитро и не спеша. Улыбалась Вассону, когда бы он ни посмотрел на нее, появлялась перед ним только в сексуальной, подчеркивающей длину ног одежде, как можно чаще смеялась в его присутствии. Ей уже начинало казаться, что он смотрит на нее как-то по-особому, что вот-вот проявит по отношению к ней свои настоящие, долго скрываемые чувства.

И именно в этот столь многообещающий момент на ее пути появилась эта «невинная овечка».

На сегодняшнем празднике, весело хохоча с французом, забавно искажающим английские слова, Кетлин в глубине своей мелкой честолюбивой души скрывала зародившуюся ненависть к Софи.

Все в этой так приглянувшейся Вассону светловолосой красавице казалось ей отвратительным и лживым. И бесхитростное выражение голубых глаз, и пухлый с чуть выпяченной, как у ребенка, нижней губой рот, и белизна кожи, и поразительная раскованность на подиуме, и эта нашедшая на нее теперь скромность, смущающая и явно сводящая Вассона с ума.

Он влюбился в Софи — в этом не было сомнений. Не заметить произошедшей в нем перемены не мог никто, даже Луиза, безмозглое создание, хорошо разбирающееся лишь в стрижках и способах укладки волос. Кетлин слышала, как в дамской комнате она говорила одной из манекенщиц, что «находит Вассона и Софи парочкой просто супер».

Просто супер! Ха! Кетлин казалось, что мир сошел с ума. Она была уверена, что черноволосому высокому Филипу Вассона подходит непременно брюнетка, непременно худенькая, непременно с длиннющими ногами. То есть она.

Софи, естественно, тоже не страдала избыточным весом, но была ниже Кетлин на восемь сантиметров и обладала, на ее взгляд, какой-то чрезмерно натуральной, до противного «чистой» красотой.

Где-то в глубине души Кетлин осознавала, что проигрывает Софи по всем статьям. И от этого злилась сильнее, еще старательнее убеждала себя, что главное в манекенщице не полная грудь, белая кожа, пухлые губы и артистизм, а ноги, что называется, от самых ушей и внешний лоск, умение произвести впечатление шикарности.